Home
>
Archiv
>
KenFM International
>
Русский
>
Демократов нет. Нигде.

Демократов нет. Нигде.

Veröffentlicht am: 21. Februar 2020 | Anzahl Kommentare: noch keine

Точка зрения Дагмы Хенн.

Ах, показательно они борются за демократию. Там и заговор, и интриги, и коронация, и свержения, и всё это с драматической фоновой музыкой борьбы добра против зла, как нападение рыцарей-джедаев на Звезду Смерти; в любом случае, чтобы победить тьму.

Всё мобилизовано, от живой бегущей строки до ток-шоу, даже зомби-демонстрация «Неделимый» вновь, казалось бы, возродилась(1), и зрители должны возмущаться, волноваться и с благодарностью относить себя к одному из предложенных лагерей. В конце концов, это тенор всех исполнителей, здесь речь идёт о чём-то важном, здесь речь идёт о демократии. Лидер Объединения немецких профсоюзов по Гессену и Тюрингии даже утверждает, что выборы Кеммриха «нарушили антифашистский консенсус, существовавший в Германии с конца Второй мировой войны».
Однако желаемый уровень шекспировской драмы не достигается, это скорее неудачное назидание Армии Спасения, оставляющее после себя смесь смятения и скуки. Ради чего это? О чём речь? Война или мир? Левые против Правых?

Демократы против антидемократов?

Иногда полезно выкопать простые определения, чтобы снова восстановить некоторый порядок в политических понятиях.

Когда-то Левыми считались те, кто встали на защиту широких масс экономически и политически обездоленных людей, кто был убеждён в том, что люди коллективно способны построить лучшее общество, и для кого социальное положение индивида было не результатом предрасположенности или Богом данного порядка, а результатом антропогенных и, следовательно, изменчивых экономических властных отношений и зависимостей. К Правым относились те, кто считал разделение на богатых и бедных, могущественных и беспомощных естественным и желанным и действовал в интересах небольшого числа экономически и финансово благополучных людей.

Если начать сортировать немецкую политику по этому критерию, то можно с удивлением обнаружить, что Правых очень много, а Левых практически нет. Теперь, когда Левая партия также не выступает ни против налога на СО2, ни против более поздних идей обнищания, таких как налог на мясо, заметно ослабевает в вопросе о мире и больше не оказывает сопротивления альянсу НАТО, всё поле, которое по классическому определению находится слева от центра, было расчищено, как футбольное поле через полчаса после финального свистка. Пять вариантов неолибералов, то есть больше денег для богатых или ещё больше денег для богатых, немного снижения демократических прав или более сильное снижение, другие варианты отсутствуют.

Один тот факт, что более полутора миллионов(2) человек получают еду на благотворительных столах, должен заставить сторонников дополнительного налога(3) практически на все источники белка (мясо, яйца и молочные продукты) постыдиться такого предложения, а затем спрятать его глубоко в ящике стола до тех пор, пока последний благотворительный стол не будет закрыт из-за недостатка спроса. Зато существует широкий консенсус в отношении того, чтобы добавить больше клиентов к этой удобной для бизнеса форме утилизации отходов, и никто не выражает простую идею о том, что адекватное повышение зарплаты и пенсий автоматически приведёт людей к тому, что они будут покупать лучшую еду. Каждый ярлык подходит, чтобы ещё больше затянуть болты, все за экологию, защиту животных, но никто не за защиту людей.

Но речь идёт именно против нацистов, это было нарушением табу, основополагающий консенсус Федеративной Республики Германия находится под угрозой… Нет, именно этот основополагающий консенсус не является таковым. Это никогда не было антифашизмом, наоборот. Ещё в 1950 году в Основной закон была добавлена печально известная статья 131(4), которая предоставила каждому государственному служащему эпохи нацизма законное право на повторное трудоустройство; одновременно с этим был принят Декрет Аденауэра(5), который предусматривал увольнение всех коммунистов или понимание подозреваемых коммунистов всех государственных должностей, на которые они часто назначались союзниками. В результате основополагающего консенсуса Западной Республики и явно вопреки воле населения, нацистские кадры прониклись искренними объятиями и возобновился антикоммунизм Геббельса; всё это сопровождалось повторным введением уголовного закона об этике, пункты которого были тщательно сформулированы тем самым адвокатом, который уже написал их для нацистов(6).

ФРГ всегда была лише в ограниченной степени демократичной, о многих вещах нельзя было не только говорить, даже думать, что в других местах относится к обычным политическим дебатам, и весь спектр существующих партий явно лежал значительно правее партий соседних стран.

Референдума по «воссоединению» не проводилось, поэтому звучит особенно смешно, когда немецкие политики разглагольствуют об аннексии Крыма… Когда в 1990 году пришло время принимать новую конституцию, вопрос был быстро замят; большинство немцев предпочли бы нейтралитет, а не дальнейшее членство в НАТО. По договору о создании ЕС немцам не дали возможности голосовать. Если задуматься о том, на скольких этапах в этой республике всё больше и больше сужался диапазон допустимости, то становится ясно, что речь всегда шла о строгой экономии буржуазной демократии.

Когда (ХДС) заявляет(7), что «часть моей партии голосовала за Гитлера», а затем, исходя из этого, берёт обязательство не сотрудничать с АдГ, тогда это заявление является откровенно тривиальным. Ведь в состав ХДС вошли не только бывшие члены Центра, которые фактически проголосовали за «Закон о черызвычайных полномочиях», но и многие бывшие члены НСДАП, а именно канцлер ХДС Аденауэр, который статьёй 131 и декретом немедленно изуродовал новорождённую Республику и установил преемственность с нацистской эпохой. Основополагающий консенсус Западной Республики был ничем иным, как антикоммунизмом, и нацистские кадры были очень полезны для этого, в конце концов, у них был опыт. Антифашист? Ни в коем случае. Напротив.

Большинство коммунистических жертв нацистской диктатуры не получали даже пенсии жертвы, потому что они, не раскрывшие свои убеждения даже в концлагере, продолжали быть верны им и поэтому были осуждены – часто теми же судьями, что и в тёмные двенадцать лет – согласно Законам Аденауэрской гильдии, и их право на пенсию жертвы было впоследствии аннулировано. Для этого было просто достаточно раздать листовку против ремилитаризации…

Если вы хотите знать, как могла бы выглядеть по-настоящему демократическая немецкая республика – а я говорю только о полной буржуазной демократии, а не о социалистической республике – то стоит взглянуть на годы, предшествовавшие ФРГ, например, летом 1947 года, когда, например, Теодор Хойс ещё выступал с речью в Союзе культуры в Берлине, который был основан Иоганнесом Р. Бехером, поэтом государственного гимна ГДР позднего времени. В то время он сказал:

«Ибо войны – это уже не вопрос храбрости, героического отношения или противостояния между солдатами; сегодня войны – если они уже ведутся – это крупные технические и экономические предприятия. Невозможно строить сапёрные эскадрильи где-то в закрытых мастерских. Мы тоже этого не хотим и поэтому готовы дать гарантию того, что военной истории Германии придёт конец»(8).

Десять лет спустя он сопровождал перевооружение в качестве президента Западной республики.

Союз культуры была настоящей антифашистской организацией. Первоначально она существовала во всех четырёх зонах; она организовывала концерты, образовательные вечера на всевозможные научные темы, дискуссионные группы; она считала своей задачей развитие демократической культуры.

Союз культуры города Гёттингер в 1947 г. описал его следующим образом: «Тем самым он хочет внести свою лепту в то, чтобы помочь немцам привыкнуть уважать людей даже в политической или идеологической оппозиции и бороться с разногласиями не дубинками или кастетами, подозрениями или осуждениями, а подлинными интеллектуальными дебатами»(9).

Уважение человека к врагу? Не бороться с противоположностями с подозрением или доносом? Это совсем не похоже на «борьбу с Прравыми». В конце концов, хватало и запятнанных кровью оригиналов, чтобы не создавать нацистов из косвенных улик. Настоящая демократия, являющаяся следствием Союза культуры, нуждается во взаимном уважении и открытых дебатах; предел может быть только в действии, а не в слове.

С началом холодной войны на Союз культуры на Западе начались гонения. Это был только первый шаг, за которым должны были последовать многие другие, пока КПГ не была запрещена в 1956 г. Десятки тысяч политических процессов 1950-х гг. вбили урок в умы немцев. Адвокат Дитер Поссер, представлявший в то время многих подсудимых, резюмировал это следующим образом: «Подобно тому, как в греческой легенде фригийский царь Мидас превратил всё, к чему прикасался, в (несовместимое с жизнью) золото, всё, что поддерживали коммунисты, сразу же стало неконституционным. Это было эмпирическим правилом при вынесении решения».(10)

«Контактная вина» была ключевым понятием «справедливости осуждения» Аденауэра, в конечном счете, своего рода «свет Народного суда». Поскольку этот подход так глубоко укоренился в истории Федеративной Республики Германия, то и сегодня вряд ли кто-нибудь заметит, насколько он снова доминирует на политическом ландшафте. Социал-демократ Рамелов не может даже зайти достаточно далеко, чтобы избавиться от ярлыка «коммунистический», даже если большинство членов сегодняшней левой партии максимум выпили одно пиво с коммунистами. АдГ, плоть от плоти ХДС и СвДП, является таким же преемником нацистской партии, как и сами её исходные партии. Так к чему весь этот театр?

Настоящие политические вопросы – вопросы хлеба и масла, а не морали – почти не решаются. Миллион бездомных, а политический класс устраивает назидательную драму издевательских баталий, делая вид, что послушание партийным лидерам – это демократия, а бросание пустых слов – это политика. На самом деле всё дело в том, чтобы скрыть тот факт, что разница между фактическими позициями очень мала; на оккупированной территории видно, насколько глубоко даже Левая партия вовлечена в процесс приватизации, как общественные задачи подыгрывают церковным корпорациям, или как те так же тщательно, как и все остальные, отворачиваются при виде каждодневных несчастий.

АдГ не будет поступать иначе, если их оставить в покое.

Демократия действительно под угрозой. Но не потому, что ХДС играет в хитроумные игры во власть. Это нормально в такой политической ситуации. Не только заверение, данное Рамелов(11) о том, что в третьем туре голосования некоторые члены парламента ХДС исчезнут в туалете, чтобы разрешить его избрание простым большинством, но и нарушение этого заверения. Тот факт, что член СвДП достигает власти тончайшими ходами и не знает скрупулезностей в этом вопросе, не противоречит истории этой партии (даже если она всё же породила некоторых из немногих уважаемых политиков в истории Федеративной Республики Германии).

Нет, что ставит под угрозу демократию, так это тот дружественно-вражеский крик во всех реестрах, эта спиритуалистические сеансы, на которых вербуют нацистов и коммунистов, это демонстрация, которая не имеет ничего, абсолютно ничего общего с реальными проблемами (среди которых, об этом не устаём повторять, настоящий крупный манёвр США с немецким участием на границе с Россией).

Что угрожает демократии, так это обвинения в контактной вине и запрет на беседы, справедливость мнений и истерическая эмоциональность отдельных вопросов. Ей угрожает молчание на большинство тем реальности, основанное на смеси безразличия, презрения и некомпетентности. Она находится под угрозой, потому что вся действующая каста находится уже на невозможно большом расстоянии от «уважения к человеку даже в политической или идеологической оппозиции».

В очередной раз, у нас демократия без демократов.